Нас только войны и приводят в чувство, и заставляют Бога вспомнить...
Не знаю, что было бы со страной, если бы не война…
Я родился в Петербурге. В семье нас было одиннадцать детей, я – десятый. Наши родители были глубоко религиозными, даже в самые страшные годы гонений своей веры не оставляли. Самым близким храмом к нам был Князь-Владимiрский собор – там в 1936-ом, в год моего рождения, меня крестили.
До войны я был совсем маленький. Когда блокада оцепила наш город – наступил голод, это я уже помню отчетливо. Помню, как мама ходила на Неву за водой, не знаю уж, как… ползком, потому что не было сил от истощения.
Наша семья занимала три комнаты, лестница шла вдоль стены одной из них. Перед войной, в конце тридцатых, мы каждый день, а то и по нескольку раз на дню слышали топот кованных сапог по той лестнице: «Кого-то опять забирают, увозит воронок».
Мы всё время боялись. Мама рассказывала, что отец работал на Путиловском заводе (теперь – Кировский завод), и она по вечерам встречала его на остановке, куда приходили два вечерних трамвая. И если первый приходил без отца – у мамы сердце сжималось: «Всё, не приедет уже больше, арестовали». А когда видела, как отец машет из второго трамвая, камень падал с души.
Не знаю, что было бы со страной, если бы не война… Жутко звучит – «если бы не война»! Вот до чего довели людей, раз одна беда стала им спасением от другой.
Война всегда – страшное зло, словами невыразимое. И, пожалуй, одна из самых главных примет войны – голод. Я видел сцену в булочной, когда мы среди других стояли в очереди за пайком. А паёк-то был – кусочек серого, сырого хлеба весом в 125 грамм, который и хлебом бы сейчас не назвали. Голодный мужчина бросился к прилавку, схватил буханку. И, знаете, он даже не бежал, как делает вор, он просто застыл на месте и вгрызся в неё. Но не успел проглотить. На него тут же набросились и забили.
По сути, то, что я видел, не было воровством, голод лишал разума. Люди падали на улицах, на лестницах в подъезде – и не всегда проходящие мимо останавливались, ведь подашь руку, и сам упадёшь от слабости – и не встать уже.
Первыми в блокаду умерли три моих брата, потом – отец… И всё это время мы жили вместе: в комнатах был ледник – -40 градусов. Там лежали отец и братья, накрытые простыней – помню, как-то я увидел их, когда ходил по квартире и искал маму. Похоронить их было нельзя – ни сил не было у нас, ни места для могил.
Мы все – живые – ютились на кухне, потому что только там грела дровяная плита, вся остальная квартира была выморожена насквозь: у нас все стекла были выбиты, в комнатах гулял ветер. Рядом с нашим домом был 11-й хлебозавод – его бомбили как стратегически важный объект, всё вокруг было разворочено, но и завод, и наш дом чудом уцелели.
Помню, ещё когда отец был жив, умер старший брат. Тогда отец взял топор, вышел в соседнюю комнату – и стал рубить из старого гардероба гроб для сына. Потом вернулся к нам, положил топор рядом: «Будешь нас вместе в нём хоронить». Папа так ослаб, что ему не хватило сил разрубить гардероб. Никогда не забуду: незадолго до своей смерти отец отдал мне свой дневной паек 125-граммовый кусок хлеба: «Ему нужнее, он маленький, дай Бог выживет». И это тогда, когда люди забывали от голода, что вообще такое «сын», «мать», когда за еду убивали друг друга. Я до сих пор вспоминаю этот поступок и молюсь за отца.
В один из дней истощённый голодом младший брат поднялся на кровати и позвал маму. «Что, сынок?» - спросила она. - «Я от вас ухожу». Сказал так, вытянулся в струнку и умер.
Вспоминаю, мы шли однажды с мамой мимо 30-ой поликлиники на улице Малая Зеленина, там были открыты ворота, и мама не успела заслонить от моего взгляда открывшийся вид – во дворе была гора человеческих тел: женщин, детей, мужчин, стариков. До сих пор перед глазами стоит эта картина, я часто теперь специально проезжаю мимо этих ворот, чтобы напомнить себе, чтобы не забывать. Нам нельзя забывать.
Весной мама похоронила папу и троих братьев в одну братскую могилу на Серафимовском кладбище, там же и сестренка маленькая лежала. От истощения я уже не мог ходить, и меня положили сначала в больницу, потом поместили в детский дом на набережной рядом с Петровским стадионом – теперь там жилой дом. Маму в то время тоже положили в больницу – при Первом медицинском институте.
Прошли месяцы, мы ничего не знали друг о друге. Когда мама нашла и забрала меня из детского дома, мы прямо сразу зашли в Князь-Владимiрский собор. Он поразил меня своей красотой, тихим величием, я полюбил храм сразу, всем сердцем.
В войну вообще многие стали молиться открыто, не таясь, – ушел страх перед правительством, война стёрла его, потребность в вере и Церкви стала сильнее страха. Храмы были полны, служились всегда две литургии – ранняя и поздняя. В 1943 году Сталин разрешил колокольный звон – люди плакали и крестились, когда над блокадным городом впервые зазвенели колокола.
Я часто прихожу теперь в наш Спасо-Преображенский собор один, когда нет службы, и просто смотрю на образ Спаса Нерукотворного – в Его глаза, Он ведь всё видит… А на заупокойных службах каждую пятницу молюсь об отце, братьях и всех, кто умер в блокаду.
 |
|
Протоиерей Борис Глебов
|
Протоиерей Борис Глебов[1], председатель приходского совета Спасо-Преображенского собора Санкт-Петербурга († 2 февраля 2023 г.)
-----------
К этой страшной истории детства почившего священника – кажется, и добавить-то нечего. Настолько просты, страшны и безхитростны эти воспоминания. Причём, надо подчеркнуть: таких горьких разсказов – история могла бы нам представить даже не в тысячи, а в сотни тысяч раз больше, когда речь заходит о той войне 1941-1945 гг., которую у нас традиционно называют «Великая Отечественная»…
Но именно поэтому я себе позволю задать всем один вопрос, знаю – он будет непопулярным… Но это не моя беда.
Всё, здесь описанное – более чем понятно и безспорно. Но – как ни поразительно! – всё-таки остаются прохвосты, которые с упрямством кота, грызущего кактус, повторяют свои мантры про «бездарного Николашку» и «великого гения тов. Сталина».
Вот, сегодня модно превозносить Иосифа Сталина как «спасителя Отечества», якобы «сокрушившего самого опасного врага» и спасшего от уничтожения СССР. И при этом, соответственно, не просто принижать – а прямо хулить Св. Имп. Николая II за, якобы, «бездарное» управление армией и страной во время 1 Мiровой войны. Якобы, именно его правление и управление – и поставило страну на грань военной катастрофы – от которой её, типа, спасли замечательные большевики…
У твердящих подобное, убеждён, нет не только ума и совести, но, самое главное, – сердца.
Замордовать подобных лжецов цифрами сравнения в этих войнах потерянных войск и территорий – может любой ученик 4-го класса. Таковым я это и предоставлю. Сравнивать цифры утрат за первые 3 года войны с германцами Русской Царской армии в I МВ, и с гитлеровцами советской армии во II МВ – это не просто бить ниже пояса. То просто неприлично, как топить котят.
Ибо прежде, чем даже заикаться об этих войнах, надо к ним подвести знаменатель, как говорят в математике. Дело в том, что СССР на тот момент был самым милитаризованным в мiре государством. А прежняя Российская Империя – самым немилитаризованным. Для справки: в СССР, на момент начала на него гитлеровского нашествия, – было танков и самолётов БОЛЬШЕ (!), чем во всех вместе армиях мiра ВМЕСТЕ ВЗЯТЫХ!!.
И необходимо сюда добавить также ещё один штрих. В этой войне – 1941-1945 гг. – СССР получал такую невероятную помощь извне, которой в истории её войн не было за всю историю России прежде, за всю её тысячу лет. Ещё раз, для упёртых. Можно абсолютно однозначно утверждать: за всю историю России и её войн, она никогда не получала больше внешней помощи для сокрушения агрессора, как за эти 4 года, в 1941-1945… И, при этом, не без стыда надо упомянуть: ещё ни одна прежде власть в России, кроме тогдашней сталинской, – за эту помощь не была столь безсовестно неблагодарной… За исключением народа, конечно! Он то, слава Богу, был и вполне опамятен, и более чем благодарен.
Именно поэтому давайте посмотрим совсем на другую сторону жизни во время войны – на то, как жил во время неё простой народ! Который – по самому смыслу бытия власти – власть должна непременно охранять и оберегать, пусть и при известных неудобствах для неё самой!
Напомню, что в этом смысле сделал «неудачник» Имп. Николай II. Он свой собственный Зимний дворец в СП-б превратил в… госпиталь. И потому несколько кривят правдой те, кто изображают «штурм Зимнего дворца» штурмом некоей «крепости буржуазии» или, тем паче, «оплота царизма» – по факту это был уже 3 года огромный госпиталь на 1 тыс. коек, и об этом знали все. Да, несколько залов и ряд кабинетов в огромном дворце занимали сначала царские министры, а потом шелупонь из «Временного правительства». Но никакой «погоды», как сказали бы сегодня, – это не делало. [нет смысла напоминать, что «всенародно любимый» тов. Сталин никакого госпиталя в Кремле во время ВОВ сделать и не подумал. И никакие «кремлёвские жёны» его братвы никаким нашим простым солдатам в воинских госпиталях никакой помощи не оказывали – то было бы как-то некашерно даже. На заметку…]
Но, зададим себе всего лишь один вопрос.
Было ли что-либо, отчаянно ужасное, с нашим народом подобное тому, что описано покойным о. Борисом – в любом месте Российской Империи в отрезке времени от августа 1914 – по февраль 1917-го?! Отвечаем: нет, нигде и никогда!! Ни в каком уезде, даже самом неурожайном и захудалом, забытым Богом и властью Российской Империи – нигде подобного кошмара не творилось даже одного дня!! Не говоря о том, чтобы подобный ад творился в столице Империи – и не день или месяц, а почти 3 года ужаса, что было при «военном гении» тов. Сталине!.. Я подчёркиваю: наш народ в 1913-1916 – был даже более грамотным (лучше сказать – письменным). Ибо, по факту, чем в 1914-1917 годах – его воспоминания могли так кардинально отличаться от воспоминаний годов 1941-1944? Конечно ничем! Но остались ли подобные воспоминания от свидетелей тех лет в России в 1914-1916 годах? Никогда и ни малейших!
Что всё это значит? – смотрим на «сухой остаток»:
Российская Империя в 1914 г. – к войне не готовилась, её крайне не хотела, её экономика была самая немилитаризованная из всех государств Европы того времени.
СССР в 1941 г. – к войне готовился, её ожидал и хотел, его экономика была самая милитаризованная из всех государств мiра того времени.
Теперь нам осталось лишь сравнить страдания мирного населения нашего Отечества при обоих этих «Отечественных» войнах (как известно, большевики не признавали «отечественной» войной I Мiровую).
Видим ли мы хоть на малую часть страдания мирного населения Российской Империи во время войны в 1914-1917 годах? – Нет, ни малейшего! Есть ли какое-то упоминание о голоде в тылу страны, или хотя бы о каком-то страдании населения от недостатка продовольствия? – нет, ни малейшего!
И тогда возникает вопрос: а за что же прославляют «великого» тов. Сталина?
Сложно сказать. На это нам должны ответить его адепты. У нас, как понимаете, положительного ответа на эту шараду нет…
P.S.
И что интересно…
Воспоминания о Первой Мiровой – будут полностью похожи на некие штрихи нашего нынешнего времени. Когда – без малейших скорбей в нашей обыденной (тыловой) жизни – мы вдруг – совершенно страшно, скорбно и неожиданно!!! – лишаемся самого близкого и дорогого человека, который, оказывается, погиб где-то там, на фронте, от германцев… Но при этом – в нашей жизни ровно ничего не происходит!.. Мы ходим в трактиры, на танцы и в электротеатр, читаем газеты, ходим на лекции [виртуал] философов и аналитиков, и прочая… Мы развлекаемся и ходим за покупками, торгуемся о цене снятой под Питером дачи, раздражаемся на извозчиков и дворников…
И совсем не видим, как у нас тихо и незаметно отнимут нашу страну…
A. Махотин
[1] https://foma.ru/prestavilsja-odin-iz-samyh-izvestnyh-svjashhennikov-peterburga-protoierej-boris-glebov.html
